После успешной зачистки второй крепости Исмаэлитов, где фанатики всё-таки успели подорвать кустарный ядерный заряд, пострадавшие пилоты находятся на реабилитации в госпитальном комплексе Нефритовых Соколов в Намагане. Грэйс, чувствующая себя лучше остальных, выползла подышать свежим воздухом и обнаружила во дворе воина Мэг, которую она предупредила о возможном нахождении в секторе ядерного устройства, чем и спасла большую часть отряда от бессмысленной гибели. Та отдыхает в нехарактерной для воина Клана компании мужа и дочери — шустрой девочки лет шести.
( Диалог двух разочаровавшихся мехвоинов )Грэйс взяла девочку на колени, вручила мороженое и ласково взъерошила ей волосы. Той, однако, не понравилась столь активное внимание, и Грэйс её отпустила — мол, беги, гуляй. Девочка отбежала на пару шагов и показала непонятной тёте язык. Та не осталась в долгу, но ответ вышел довольно грустным.
— Хорошая у Вас дочь.
— Только не забивайте, пожалуйста, ей голову всем этим... воинской романтикой и прочим.
— Ай... Я уж и сама не знаю теперь. Нас ведь как учили, сами знаете. А только на деле-то оно всё иначе. Гореть заживо в мехе, например. Повезло мне тогда, а то и опознавать было бы нечего.
— Это не худшее, если можно так сказать... Понимаете, мы слишком долго были замкнуты на себя. Варились в собственном соку, если можно так выразиться. Если вдуматься, то первой и последней войной в нашей истории — истории всех Кланов — "Клондайк"... Конечно, Неназываемые, захват миров Танит... А теперь нам всем придётся учиться воевать Вот так, как сейчас. Если до этого в наших сражениях и оставалось какое-то благородство, то вскоре исчезнет и это...
— Да ведь и я... Никто посмеет сказать, что я плохой воин. А только почвы под ногами уже давно не чувствую. Лежу ночами и думаю, думаю, думаю. Иной раз хочется покончить со всем этим.
— А знаете, Грэйс... Вы никогда не задумывались, в чём разница между воином и солдатом, квинег?
— Принципы. Разница в принципах. Убери их — и что останется? Двуногое прямоходящее без перьев с ногтями.
— Нег. Воин идёт в бой ради личной славы и чести. Солдат — ради тех, кого он должен защищать. Вот поэтому солдаты Ком-Гвардии победили нас на Токкайдо. Наверное...
— Негибкость победила с догматизмом на пару. Та история на плато Презно...
— И знаете, Грэйс, я тоже буду защищать тех, кто мне дорог. Неважно, "честно" это будет, или "бесчестно" с точки зрения людей, умерших двести лет назад.
— Да ведь и я за своих людей жизнь положу, если понадобится. А всё-таки — должно быть что-то ещё...
— Негибкость, догматизм... На Токкайдо всё началось с того, что каждый из вождей хотел себе славы, а остальным — вставить палки в колёса...
— Словно потеряла я это что-то... Да что там, все мы потеряли — и никак не можем найти. Вот и не сплю ночами. И ведь это правда. Ведь предупреждали Духи Крови когда-то, да кто их послушал...
— Сейчас этого уже не изменить, тем более нам здесь. Остаётся лишь научиться жить на новый лад, если прошлого не воротишь.
— Да ведь прошлое — не консервная банка, с хвоста не стряхнёшь. Честь и гордость — не пустые слова, нельзя их просто так списывать со счетов...
— Так не списывайте.
— Я-то за свои принципы спокойна, только вот тоска гложет... У медиков местных, что ли, таблеточками какими разжиться? Но ведь от себя не убежишь...
— А это и надо — оставаться собой: не скатываться вниз, к первобытному зверью, но и не тужиться прыгнуть выше головы, к богу, которого нет.
— Я ведь лучшей была в своём выпуске, когда-то, давным-давно. Только одна и осталась из всей сиб-группы. Верила — только наш Путь есть истина... И всё такое в том же духе. А теперь — кто я есть? Кто мы есть? Тогда за использование ядерного оружия объявляли Испытание Уничтожения. А сейчас даже в этой заднице мира мы спокойно смотрим на ядерные взрывы...
— Это Вам решать, Грэйс, кто Вы, и кем хотите стать.
— Воином я была, им и останусь. Этого у меня ни одному сурату уже не отнять. Только веры-то не осталось уже. Вера, она ведь нынче в таблеточках фасуется. Хочешь, розовенькие по 20 миллиграмм, а хочешь — жёлтенькие по 40. Для особых любителей есть и по 160, но это способ отъехать сразу на встречу с самим Альбериком....На этом разговор потихоньку угас, Грэйс, она же Мия записала на клочке бумаги пришедшее в голову стихотворение и оставила его на столике.